Белый Волк - Страница 45

То, что я собирался проделать с мальчишкой, можно проделать только с мальчишкой. Тот, кому перевалило за двадцать пять (а то и за двадцать — люди разные), уже не подходит для этого испытания. Мой учитель, который устроил мне такую же проверку, сказал позже, что превышать пределы возможностей собственного организма можно только до тех пор, пока он, организм, не начал стареть. А стареть он, вопреки сложившемуся мнению, начинает не в сорок-пятьдесят, а уже в двадцать. Об этом знают мудрые китайцы, но понятия не имеют, к примеру, наши бодибилдеры, ворующие сами у себя десятилетия жизни. Есть простое правило: когда организм растет, запредельные нагрузки ему только в плюс, потому что они расширяют пределы его возможностей. Но когда рост прекратился и предел установлен — всё! Теперь нагрузки должны укладываться в этот предел. То, что сверху, — уже за счет здоровья.

— Попробуй достать меня так же, как ты достал Свартхёвди. Начали!

И не дожидаясь, пока он подготовится, подсек парня под колено. Шлеп! И мое импровизированное копье уже упирается Скиди в горло.

— Подъем! Что ты разлегся, как свинья в дерьме!

Скиди подскочил пружинкой, забыв о предельной усталости. Вернее, о том, что он таковой полагал. Нет, братец, ты еще не знаешь, что такое — настоящая усталость.

Хлест слева — его Скиди принял на щит — и справа, под локоть правой руки, под широкий замах меча, по ребрам. Скиди зашипел. Его даже малость перекосило. Больно. Но не травматично. Ничего страшного.

— Чему я тебя учил! — рявкнул я. — Ты воин или трэль-дровосек?

Во-от! Вполне приличный выпад. Только толку от неподготовленного тычка — как с козла молока.

О чем я и оповестил своего ученика, легко парировав меч и вполсилы приложив незащищенным концом шеста по ноге.

Враг — не бревно. Не надо колоть его так, словно он уже обезоружен и привязан к дереву.

Я озвучил эту мысль, сопроводив ее обманным махом, завершившимся мощным, с вложением корпуса, толчком в щит. Скиди отбросило назад, однако на ногах он удержался и (молодец!) предпринял ответную атаку. Даже с неким подобием финта и сопровождавшей его попыткой закрыть мне обзор щитом. В целом недурно, но для опытного бойца, который следит не за оружием, а за тем, кто его держит, — несерьезно. Тем не менее я поощрил своего ученика — не ударил палкой.

Воодушевленный, Скиди забылся, сделал высокий замах… И схлопотал весьма болезненный тычок под мышку.

Я беспощадно гонял его минут десять, сопровождая каждую его оплошность обидными комментариями. Скиди было рассвирепел, но достать меня так и не сумел, только еще больше взмок, начал задыхаться и поневоле перешел к обороне. Я не дал ему передышки.

— Атакуй! — орал я на него, ни на секунду не давая расслабиться и стимулируя боевой дух несильными, но болезненными ударами шеста. — Атакуй!

И добавлял еще какой-нибудь унизительный эпитет.

Скиди бил. Неточно и слабо, потому что еле стоял на ногах. Зато — экономно. И наконец-то начал работать корпусом, подключив те мышцы, которые я и хотел задействовать. Я отшибал меч ленивым взмахом и, если парня разворачивало, наказывал очередным тычком.

Через полчаса он выдохся окончательно. Но не упал, а продолжал сражаться. Ну, сражаться — это, конечно, громко сказано… Парень держался даже не на силе воли — на гордости. А потом и гордости не осталось. Он «плыл» и ничего не соображал, потому что башка у него отключилась напрочь. Я знал это состояние, в котором даже боли почти не чувствуешь и уже не надо заставлять двигаться измученное тело. Второе дыхание уже давно открылось и закрылось… Ты будто плывешь в тумане, в киселе…

— Всё! — скомандовал я. — Закончили!

Скиди не услышал. Продолжал наступать на меня… Пришлось обойти его и перехватить руку с мечом.

— Всё, викинг, всё! Мы закончили!

Руки Скиди упали. Щит соскользнул на снег, но меч парень не выпустил. Молодец!

— Иди в дом! — велел я.

Парень побрел в дому, шатаясь, как уширявшийся торчок. Один раз он даже хотел опереться на меч, но спохватился. Правда, едва не упал. Добрел и рухнул на лавку. Я кликнул Бетти. Велел парня раздеть, обтереть, обработать ушибы вонючей мазью Хавчика, одеть в чистое, напоить горячим отваром и оставить в покое.

Скиди вел себя как тяжелобольной. Почти не соображал. Не выдал обычной мужской реакции на прикосновения привлекательной девушки. Он был вялым и мягким, как червяк. И это было отлично, потому что означало, что парень — отличный рабочий материал, а я всё сделал как надо. Для зажимов, спазмов, судорог и прочих симптомов перегрузки у организма Скиди просто не осталось сил. Завтра, конечно, ему будет несладко… Ох, несладко!

Бетти выполнила всё в точности, поглядывая на меня с укоризной: завтра вся поверхность юного дана станет синей, как у мороженого цыпленка.

Ничего. Пока меня не будет, у Скиди появится отличная возможность залечить синяки.

Я тоже переоделся, сменив пропотевшую рубаху на свежую, и потребовал обед.

Я его заслужил. За полгода я поднатаскаю парня достаточно, чтобы он выжил в бою. А годика через три он станет настоящим боевым монстром. Стопудово.

Скиди мужественно вытерпел массаж, усилием воли поднял отбитую тушку и заявил, что готов продолжать. Его здорово огорчало, что он меня так и не достал.

— И не достанешь, — «утешил» я его. — В ближайшие пару месяцев — точно. Зато через год, если будешь упираться, сможешь меня побить.

Я его обманул. Не побить ему меня через год. Но у парня должна быть ясная цель. И теперь она у него есть. А через год я дам ему другую, только и всего.