Белый Волк - Страница 26

В такие моменты башка у меня отключается. Руки-ноги и всё прочее работают сами. Второй тычок не прошел — увяз уже не в рукавице, а в моем захвате. И сразу доворот и толчок вверх, используя инерцию разворота и рывок попытавшегося освободить руку киллера.

Вверх, потому что в корпус — бессмысленно. Броня.

Впрочем, убивать его я не собирался. Злодей должен был отшатнуться, уходя от клинка (нормальная реакция, когда тебе в глаза суют острое железо), потерять баланс, и тогда (наработанная связка) я бы его с легкостью подсек и уложил мордой в снег, завернув руку с кинжалом к затылку.

Либо у кудлатого было что-то с безусловными рефлексами, либо он был совсем отмороженный. Вместо того чтобы отшатнуться, этот безумец, наоборот, рванулся ко мне…

И получил, что положено. Десять сантиметров железа в горло.

Блин!

Клинок увяз, и, когда киллер осел, мокрая от крови рукоять выскользнула из моих пальцев.

Я выругался. Вот уж не было печали! И что теперь делать?

Убийства (я не имею в виду хольмганг, убийство, так сказать, узаконенное) в Роскилле случались. Ничего удивительного при таком скоплении кровожадных ублюдков. Но они случались бы намного чаще, если бы Закон не карал преступников быстро и беспощадно. Как правило, даже не интересуясь, кто зачинщик. Убил — отвечай! Конкретно! Хорошо, если удастся откупиться. А если нет?

Пока я переваривал случившееся, меня свинтили. Подскочили четверо, из Рагнаровых людей (откуда только взялись?), зажали в коробочку, сняли с пояса меч. Не скажу, что действовали они грубо, но и не церемонились. Вокруг мгновенно образовалась толпа. Я — в центре. У ног — труп. Вокруг трупа — красное пятно набухшего кровью снега. А в трупе — мой кинжал. Так сказать, взят с поличным. Ага, знакомая рожа. Ульфхам Треска. Постучал пальцем по лбу: в уме ли ты, хускарл? При всём честном народе человека зарезать. Но тут же крикнул кому-то, перекрывая гомон зевак:

— Дуй за ярлом!

Люди Рагнара держали меня под контролем. Ждали чего-то. Судейских, надо полагать.

Мне тоже оставалось только ждать. Продавец стрел глядел на меня с сочувствием: он всё видел.

Я тоже понимал, что дела мои — кислые. Здесь нет такого понятия, как превышение пределов необходимой самообороны. Есть понятие «убийство». Суд, возможно, учтет то, что я защищался. А возможно, и не учтет. Зависит от того, кто таков убитый. И какого хрена ему понадобилось меня резать?

Ага, вот и высокий суд! Преимущество маленького городка — здесь всё близко. А от резиденции Рагнара до рынка вообще рукой подать.

Однако Хрёрека еще нет…

Толпа раздвинулась, пропуская конунга.

С конунгом, помимо обычной свиты, сыночки: Бьёрн, Ивар, Хальфдан… Последний — с куском мяса в лапе. Должно быть, кушало благородное семейство, когда поступила инфа о преступлении.

Рагнар остановился напротив меня, уставился. Не человек — глыба. С глазками кита-убийцы.

Поглядел, качнулся с носков на пятки, ткнул толстым пальцем в покойника:

— Кто таков?

— Мой человек.

Это Хальфдан.

Скверно. Человек Рагнарсона — это не какой-нибудь бродяга. И даже не свободный датский бонд.

— Твой? — Это уже Ивар. — Что-то я его не помню.

Не понял. Что, Бескостный на моей стороне? Или простое любопытство?

— Я его недавно взял, — добродушно сообщил Хальфдан. — До того он с Торсоном-ярлом ходил. Племянник его.

— Жизнь за жизнь, — пробасил Бьёрн Железнобокий. — Так гласит Закон. За что он его убил?

Я открыл рот, чтобы пояснить, но меня грубо пихнули в бок: помалкивай, не к тебе вопрос.

— Я видел! — крикнул кто-то в толпе. Вперед вылез какой-то дан. Не викинг, судя по прикиду. — Этот, — взмах в сторону покойника, — к этому подошел, а этот его — ножом!

— Кто еще? — поинтересовался конунг.

Нашлись еще свидетели. Их показания не расходились со словами мужика. Хрен они что видели. «Врет как очевидец», — говаривал мой знакомый оперуполномоченный.

Однако Рагнар тоже был не лох в расследованиях.

— Ты! — Похожий на удерживающий мачту штырь-фиксатор Рагнаров палец нацелился на оружейника. — Ты был рядом. Что ты видел?

— Всё видел, конунг! — бодро отреагировал тот.

— Так говори!

— Значит, дело так было, — неторопливо, явно наслаждаясь тем, что оказался в центре внимания, начал продавец: — Подошел ко мне этот хускарл, стрел прикупить хотел. Ну, это понятно. У меня стрелы — одна к одной. Хоть весь рынок обойди — лучших не сыщешь! Для ворога — верная гибель, стрелы мои…

— По делу говори! — оборвал конунг.

— Так я и говорю, — оружейник даже слегка удивился. — Стрелы он у меня покупал. Три дюжины. По… — быстрый взгляд на меня, — …монете за пару.

Явно закинул цену, мерзавец. Ну и хрен с ним. Лишь бы показания правильные дал.

— Уже и столковались, — продолжал оружейник, да тут — этот дренг. Подошел сзади да как схватится за нож…

— Это не нож убитого, — спросил Рагнар. — Это его нож, — кивок на меня. — Я помню. Не лги мне, человек!

Надо же. Вот это называется — глаз-алмаз. Хотя — чему удивляться. Кинжал у меня характерный, а у здешних взгляд на оружие наметанный.

— Я и не говорю, что его, — не смутился продавец. — Я сказал только: схватился за нож, что у этого на поясе был. Выхватил и сразу ударил.

— И промахнулся? В горло себе попал? — Это опять Хальфдан. — Этот человек врет, отец!

— Может, и врет, — проворчал Рагнар, сверля хищными глазками торговца. — А может, и нет. Послушаем.

— Он в бок ударил, — обиженно пробормотал оружейник. — Сильно ударил. И попал.